"Я - антиимпериалист"

Как же применял в эти годы Твен свое мощное оружие, оружие смеха?

Не только повесть "Таинственный незнакомец", но и некоторые иные твеновские произведения тех лет остались неопубликованными до конца дней писателя. Но как раз на рубеже двадцатого столетия Твен начал выступать перед народом Америки в новом обличий - как трибун, как активный противник империализма. Писатель, который так часто весьма критически отзывался о природных качествах человека и утверждал, что американцам совершенно чужда борьба за высокие цели, сам смело бросается в бой с темными силами в родной стране.

Знаменательно, что в своих антиимпериалистических речах, афоризмах и памфлетах Твен громит не человека вообще, не "род людской", а конкретных недругов народа. Он ясно видит уязвимость злодеев и не дает им спуску. Его антиимпериалистические произведения были созданы не во имя ненависти и презрения к человеку, а во имя любви к нему.

Когда после длительного пребывания в Европе Твен осенью 1900 года вернулся в США, он заявил репортерам, что в свое время уехал из Америки "убежденным империалистом", но с тех пор "многое продумал... И вот я - антиимпериалист". Писатель находился под сильным впечатлением новых злодеяний империалистических держав. Как раз накануне его приезда в Америку карательная армия, состоявшая из войск нескольких "христианских" государств, подошла к Пекину, чтобы отомстить китайцам за антиимпериалистическое народное восстание, которое печать обычно называла "боксерским восстанием".

В ноябре 1900 года Твен произнес публичную речь, в которой объявил о своей солидарности с "боксерами" - китайскими борцами против иностранных захватчиков. "Боксер" - патриот, - сказал Твен, - он единственный патриот в Китае, и я желаю ему успеха".

Это была речь в защиту справедливости, элементарной справедливости, как ее понимает рядовой фермер, как ее понимает Гекльберри Финн.

Последовал ряд новых выступлений. Твен бичевал действия американских захватчиков за рубежами страны и одновременно начал кампанию против растленных политических заправил Нью-Йорка. Американские газеты почувствовали, что с Твеном "что-то произошло", что он изменился.

Выражаясь словами одной провинциальной газеты, "добродушный юморист недавнего прошлого превратился в энергичного поборника реформ, странствующего рыцаря".

Есть десятки и сотни высказываний Твена, относящихся к разным периодам его творческой деятельности, в которых достаточно ясно выражено резко критическое отношение писателя к американским буржуазным политикам, к печати, богачам. Он писал, например: "...в нашей стране имеются законодательные органы, для подкупа которых установлена самая высокая в мире такса". Для него конгресс США - сборище "невежд и мошенников". "Год назад я был добродетельным человеком, - лукаво заметил писатель, - а теперь, когда я столкнулся с нью-йоркскими нравами, у меня осталось не больше совести, чем у миллионера".

В начале XX столетия Твен уже не просто высмеивает стяжателей и политиканов. Он предает анафеме империалистическую политику, политику порабощения народов, политику ограбления целых стран, уничтожения множества людей.

В канун нового, 1901 года в одной нью-йоркской газете появилось твеновское "Приветствие от XIX века XX веку". "Я приношу тебе, - говорит писатель, обращаясь к новому столетию, - семью христианских держав, которая возвращается испачканной, замаранной и обесчещенной из своих пиратских налетов на Кьяо-Чао, Маньчжурию, Южную Африку и Филиппины. Ее душа полна подлости, карманы полны наживы, рот полон святошеских лицемерных слов. Дай ей мыло и полотенце, но спрячь зеркало".

Это "приветствие" было перепечатано на специальных карточках Антиимпериалистической лигой Новой Англии.

Узнав, что американские миссионеры в Китае проявляют не меньше жестокости и жадности, нежели захватчики в военной форме, Твен в начале 1901 года написал памфлет "Человеку, Ходящему во Тьме" - одно из величайших произведений американской социальной сатиры.

Писателя бесят декларации миссионеров о том, что они приносят колониальным народам, людям, "Ходящим во Тьме", "Дары Цивилизации": любовь, справедливость, христианские чувства, свободу, милосердие, просвещение. Он срывает маски с проводников империалистической политики в колониях и полуколониях, угнетателей туземцев, кровавых лицемеров и противопоставляет видимости "подлинную суть".

Что такое на самом деле "Дары Цивилизации"? - вопрошает писатель-демократ. Его ответ на этот вопрос содержится в словах, едкая двусмысленность которых порождает поистине блестящий сатирический эффект. "Будем ли мы, - говорит Твен, - по-прежнему осчастливливать нашей Цивилизацией народы, Ходящие во Тьме, или дадим этим несчастным передохнуть? Будем мы и в новом веке оглушать мир нашей привычной святошеской трескотней или отрезвимся и сперва поразмыслим? Не благоразумнее ли собрать все орудия нашей Цивилизации и выяснить, сколько осталось на руках товаров в виде Стеклянных Бус и Богословия, Пулеметов и Молитвенников, Виски и Факелов Прогресса и Просвещения (патентованных, автоматических, годных при случае для поджога деревень), а затем подвести баланс и подсчитать прибыли и убытки, чтобы решить уже с толком, продолжать ли эту коммерцию, или лучше распродать имущество и на выручку от продажи затеять новое дело под маркой Цивилизации?"

Стремясь с наибольшей силой заклеймить зверства империалистов, писатель со свирепым сарказмом предлагает создать памятник в честь "подвигов" христиан в Китае, безжалостно уничтожающих коренных жителей страны, - этот памятник должен быть украшен орнаментом из человеческих голов, "расположенных в приятном, ласкающем глаз сочетании".

Твен то пародирует "святошескую трескотню", то в самой прямой форме изобличает империалистических убийц. Он пишет о том, что творят англичане в Южной Африке, где буров истребляют при помощи "длинной ложки" - штыка. Он рассказывает о злодеяниях в Китае французов, немцев и т. д.

Как истинного патриота, Твена больше всего бесят действия отечественных империалистов. Главной мишенью его сатирических атак оказываются в конце концов вашингтонские правители. Обращаясь к событиям на Филиппинских островах, писатель вкладывает в уста империалистов ханжеские и саморазоблачительные тирады. "Да, мы лгали!.. - восклицают они. - Но лишь для того, чтобы из кажущегося зла родилось подлинное добро! Да, мы разгромили обманутый доверчивый народ; да, мы предали слабых, беззащитных людей, которые искали в нас опору... мы вонзили нож в спину союзнику... мы силой отняли землю и свободу у верившего нам друга... мы запятнали честь Америки, и теперь весь мир глядит на нас с презрением, - но все это было к лучшему".

Твен приходит к выводам самого широкого характера. Трест "Дары Цивилизации", то есть империализм, - это явление всемирного масштаба.

Хотя писатель порою и называет империалистические действия "европейской игрой", "европейским планом", он чужд стремления (столь характерного для современных апологетов американского империализма) возлагать всю вину за захватническую политику на европейские государства, чтобы обелить Америку как "страну демократии". Напротив, Твен подчеркивает принадлежность к тресту "Дары Цивилизации" не только правящих кругов всей страны в целом, но и законодателей каждого из штатов. Он пишет: "Ведь руководители всех государств в христианском мире, равно как и девяносто процентов членов всех законодательных учреждений в христианских государствах, включая конгресс США и законодательные собрания всех пятидесяти наших штатов, являются не только верующими христианами, но также и акционерами треста "Дары Цивилизации".

Эти "акционеры" просто пираты. И Твен дерзко предлагает Америке завести соответствующий флаг. Он должен быть черного, пиратского цвета, а вместо звезд на нем будут изображены "череп и кости".

Памфлет "Человеку, Ходящему во Тьме" был опубликован в журнале "Североамериканское обозрение" в феврале 1901 года. Вслед за тем Антиимпериалистическая лига Нью-Йорка издала его в виде брошюры. Миссионеры и те, кто с ними солидаризировался, немедленно выступили с целой серией "опровержений". Твен ответил своим "миссионерам-критикам" развернутой статьей, которая появилась в "Североамериканском обозрении" в апреле того же 1901 года.

Несколько месяцев спустя Твен и его друг Гоуэлс совместно написали антиимпериалистический памфлет, который опубликовала всеамериканская Антиимпериалистическая лига.

Что и говорить, объявив себя антиимпериалистом, Твен не собирался сидеть сложа руки. Оружие смеха не станет у него ржаветь без дела...